«Сестры Травницы. Хоровод Времени.»

В саду, где солнце плело золото сквозь листву, а время замедляло ход, случилось чудо простоты и глубины. Две девы — сама суть души: чистые лица, светлые волосы, словно спелые колосья, глаза — глубокие озера доверия и радости. Не наряд, а продолжение сада.

Их руки — сами жизнь. Сплетали не просто венки. Плели лето, плели судьбы, плели песню. Гибкие стебли ромашек, васильков, клевера и душистых трав покорно ложились в узор под пальцами, привычными и нежными. А над ними, обнимая сад и девичьи сердца, лился старинный хороводный напев. Многоголосый, чистый, как родниковая вода, глубокий, как корни дуба. Он витал в воздухе, касался листьев, заставлял мурашки бежать по коже — отзвук самого Купала, зов предков. Это были не слова, а дыхание земли.

И душа запросила движения. Венки, еще пахнущие соком, увенчали русые головы — живые короны летней королевы и королевишны. Рука в руку, легкие, как березовые листки на ветру, они пустились в пляс. Хоровод — не постановочный, а рожденный сердцем: венки колыхались, юбки взметались, туфельки отбивали дробь по земле. Смех! Звонкий, искренний, переливчатый, как трель соловья, рассыпался по саду, смешиваясь с песней. Это был смех родных сестер по духу, нашедших в травах, пении и движении один на всех корень.

Бежали, сцепив руки, сквозь солнечные зайчики и тени яблонь, будто пытаясь догнать ускользающий миг этого совершенного счастья. Ветер ловил их смех и уносил в небо. Казалось, сам сад смеялся и кружился с ними.

Это не фотосессия. Это — возвращение.
Корни. К чистоте. К силе простой травинки, сплетенной в венок. К волшебству, что рождается, когда женские руки творят, а голоса сливаются в молитву-песню. К детской радости бега по родной земле.
Каждый кадр — не образ, а исповедь души, напоенной соком трав и древним напевом.
Каждая улыбка — искренняя, как первый луч солнца.
Каждое движение — дар земле и небу.

Смотришь — и слышишь шелест трав, чувствуешь тепло солнца на щеке и ту самую «мурашку» от хороводной песни, что витала в воздухе, связывая прошлое с этим мгновением чистого, травяного, славянского счастья. Это отголосок Купальской ночи, пойманный в солнечных лучах обычного летнего дня в саду, где две души пели, плели и плясали свою любовь к миру.